Я наконец посмотрела этот фильм. Два раза. Вчера и сегодня.
В первый раз я была немножко шокирована, ибо фильм совсем не походил на ту "добрую, милую" сказку, что была прочитана мной когда-то давно. Фильм более жесток. Или же в детстве все воспринималось по-другому? Проще, наивней. Да, сразу пришло в голову сравнение с "Красной шапочкой" - тот еще ужастик, но понимаешь это много позже)
Просмотр фильма второй раз дал много нового. Тут я следила не за сюжетом, а за главным зрителем разворачивающегося действия - Вилли Вонкой. За мимикой, взглядами... Чего только стоят его восторженные улыбки, гримасы отвращения и тот самый одобрительный взгляд на фразу Чарли ("В шоколаде нет смысла. На то он и шоколад").
Но, когда-то давно в одном дневнике я читала поразительную характеристику Вилли Вонка, потому просто выложу ее здесь, ибо "готова подписаться под каждым словом".
13.05.2007 в 11:23
Пишет
*Иньярра*:
Образ Вилли Вонки в фильме «Чарли и шоколадная фабрика»Джонни Депп – это совершенно особенная фигура в сфере американского кино. И не потому, что я его фанатка (да и то неправда, ибо капитально фанатеть и получать от этого удовольствие я не умею – слишком сильно противоядие в виде непрошибаемого эгоизма), а потому что из четырех фильмов, в которых я его видела, меня не разочаровал ни один.
Фильм замечательный. Можно хвалить яркие спецэффекты, интересные съемки, забавный перевод, углубление сюжета в сравнении с книгой – но лично меня прежде всего поразил сам центральный образ этого управляющего фабрикой, гения-кондитера.
По кат идти только тем, кто смотрел фильм - или потом не предъявлять претензий: "Нифига не понятно!" Прежде всего бросается в глаза то, как старательно режиссер старается не выводить героя на экран до его встречи с детьми. Даже вынужденный это сделать (в воспоминаниях дедушки Чарли, в истории с индийским принцем), он умудряется снять Вилли Вонку, не показав его зрителям: героя скрывает то цветная витрина, за которой виден лишь силуэт, то плащ и очки, то съемки ведутся со спины или издалека. Итого зритель смотрит на гениального кондитера несколько раз – но не видит его ни разу.
И тем не менее, образ Вилли Вонки уже создается до его появления: в словах дедушки Джо («Но это же невозможно!» - «Да, это невозможно. Но Вилли Вонка – гений!»), в общих разговорах («Единственное, что выходит с этой фабрики – это конфеты, упакованные в коробки с адресами»), в самых-самых первых кадрах, показывающих внутреннее устройство этой великолепной фабрики. Вилли Вонка, ни разу не появившись на экране, уже представляется зрителям необычным, особенным, совершенно эксцентричным человеком (кто ещё станет обращаться к людям: «Дорогие жители планеты!»?), способным на что угодно.
И тот не замедляет подтвердить ожидания зрителей уже самим своим появлением. Вместо того, чтобы картинно появиться на сцене на поднимающемся из-под пола красном бархатном троне, он мило стоит рядом и аплодирует поющим куклам. А на подозрительное указание Веруки («Но тогда ваше место – там!») резко поясняет:
-Оттуда я не мог бы увидеть представление, милая девочка!
Эта линия поведения впоследствии развивается во всем фильме: и дальше Вилли Вонка, пусть и не так явно, но неизменно предпочитает оставаться именно зрителем, а не активным участником разворачивающихся событий.
При желании он сумел бы предотвратить абсолютно все неприятности, произошедшие с его гостями: управляющий фабрики явно мог одним словом приказать отключить насосы, чтобы выручить Августа из трубы, мог схватить за руку Майка и не дать ему нажать кнопку телепортатора, мог строже прикрикнуть на Виолетту, чтобы она не трогала жвачку… Но это – не для Вилли Вонки.
Он, разумеется, для проформы пытается отговорить детей делать то, что кончится печально, но – только пытается, мало заботясь о результате. На самом деле гораздо больше ему нравится просто смотреть на то, что происходит с лезущими туда, куда не просят, детьми. Во всех ситуациях нарушения его запретов, Вилли Вонка никогда не злится. Более того: его увещевательные слова («Прошу тебя, не нажимай кнопку!», «Девочка, только не пытайся трогать у белок орехи – они разозлятся!», «Да, солнышко, да, выплюнь лучше…», «Не надо этого делать, мальчик, моего шоколада не должна касаться рука человека!») кардинально расходятся с его трогательно-любопытным выражением лица. Его не слишком волнует, что никто его не слушается, но ему интересно, что из-за этого произойдет. И долго ждать воздаяния, разумеется, не приходится, причем на результат дурно закончившейся шалости Вилли Винка взирает точно так же: с радостно-невозмутимой улыбкой, изящно сжимая в руке красивый набалдашник своей трости.
Он здесь – зритель той трагикомедии, которая развертывается на его собственной фабрике. Хотя мог бы (и этого казалось бы более логичным) быть режиссером, направляя действие.
Объяснить это можно с двух позиций. С одной стороны – чисто дидактическое начало, предложение либо слушать добрых советов, либо набивать собственные шишки; а с другой, разгадку этого противоречия можно найти в одной из черт характера мистера Вонки. Он, гений и кудесник, обладатель самой грандиозной на свете шоколадной фабрики, - до сих пор остается ребенком.
Он с детской радостью и восхищением воспринимает мир, словно видя его в первый раз. Эта грань его характера раскрывается сразу же после того, как дети попадают на фабрику: глуповатая песенка, которую распевают карамельные куклы, как нельзя лучше отражает детскость в хозяине фабрики:
Вилли Вонка, Вилли Вонка – всем кондитерам пример!
Вилли Вонка, Вилли Вонка – шоколадный инженер!
Его улыбка так мила – её не проморгаешь,
А сам он добрый и смешной, ты об этом сам узнаешь!
Вилли Вонка, Вилли Вонка – в шоколаде он великий спец!
Вилли Вонка, Вилли Вонка – он большой кудесник и мудрец,
Шоколадный мастер, чародей, и всегда он радует людей –
Вот и он, смотри скорей!!!
То же самое качество отражается и в детском умилении, с которым он смотрит на танец умпа-лумпов, и в любопытстве, с которым он глядит на происходящие с детьми неприятности, временами отпуская забавные комментарии («О боже! Орех-то испорченным оказался…», «Нет, из вашего сына не сделают помадку! Помадка «Августовский Глуп в шоколаде»… Фу! Этого покупать не станут!», «А зачем мне передавать людей? Они же совсем не вкусные»).
Но при этом не стоит воспринимать Вилли Вонку как невыросшего ребенка: он просто сумел сохранить в себе эту способность воспринимать мир как волшебную сказку, и именно она, надо думать, и помогла ему стать гением в шоколадном деле: он, как любой ребенок, не верит в то, что есть что-то невозможное («И я подумал: эй! Если можно раздробить на маленькие кусочки изображение и передать его в телевизор, - то почему нельзя сделать то же самое с шоколадом?!»). Но вместе с тем язвительность, с которой он ставит на место Майка Тиви, несколько взглядов, брошенных по сторонам, пока Август плескался в шоколаде, - все это не дает зрителю думать, что Вилли Вонка глуп или не вполне ясно осознает все, что происходит вокруг. Отнюдь, его выражение лица, когда все гости отвернулись, ясно говорит: «Да, я отлично понимаю, что здесь творится и чем все это кончится. Но он же сам туда полез – так что поделом, пусть прокатится в трубе до помадочного цеха!».
Мысли Вилли Вонки в подобных ситуациях на простейшем уровне высказывают поющие умпа-лумпы (надо думать, именно поэтому он на них так восторженно реагирует), которые в элементарных словах объясняют, за что ребенок заслужил то, что с ним произошло.
Фабрика – это дитя Вилли Вонки, главное дело его жизни, и с самого начала зрителя не оставляет ощущение поразительной слитности фабрики и её хозяина. Даже сам костюм Вилли Вонки – цилиндр, трость, вельветовый плащ – который смотрелся бы глупо на улице, здесь, в невероятных цехах его фабрики, так изящно и естественно вписывает его в окружающий мир, что гораздо более нелогичными на фоне сказочной шоколадной реки или леденцовой лодки смотрятся дети, а не он, взрослый человек («Разумеется, в этом цехе абсолютно все съедобно. Даже я съедобен, но это уже называется каннибализм, мои дорогие дети, и не приветствуется в большинстве обществ!»).
И, наконец, ещё одной особенностью созданного Деппом образа является колоссальная скорость смены его настроений:
«-Вы один из тех шпионов, которые крали мои рецепты и отдавали их этим паразитам, делающим дешевые леденцы, да? (не знаю, какие там интонационные конструкции, но если бы словом можно было убить, то дедушка Чарли уже лежал бы мертвым)
-(пораженно)Нет, сэр...
-(мигом став ласковым) Замечательно! Добро пожаловать...»Особенно ярко это проявляется на сцене его «знакомства» с детьми. Реакции, выдаваемые Вонкой, сразу показывают степень его неприятия того или иного порока. Если воспринимать последовательность выбывания детей из путешествия по фабрике как некую лестницу недостатков, то самый меньший – обжорство – удостаивается лишь легкой иронии Вонки:
«-Меня зовут Август Глуп! Я люблю чоколат!
-Как мило… Я тоже его люблю. Даже не подозревал, что у нас столько общего!»
Следующий – наглость и чрезмерная самоуверенность – заслуживает удивленного отстранения:
«-Меня зовут Виолетта!
-(пораженно отшатываясь от её объятий) Мне это все равно!»
Избалованная донельзя Верука Соль натыкается на злую насмешку:
«-Я – Верука Соль!!!
-Надо же! А я-то всегда думал, что Верука – это такая мозоль на пятке, представляешь!»
Ну и, наконец, для того, чтобы высказать свою злость Майку Тиви, обремененному привычкой к чрезмерному умничанью, Вилли Вонка даже сам разворачивается к нему, хотя все другие заступали дорогу самому фабриканту:
-Ты – Майк Тиви. Ты – маленький дьявол, который взломал систему. («И я об этом отлично знаю, можешь не рассчитывать, что твой поступок прошел незамеченным», – идет подтекстом интонации).
Дальнейшая линия поведения Вилли Вонки по отношению к детям развивается от этого «приветствия» как от отправной точки, только усиливаясь в зависимости от длительности контакта, – можно было бы проследить это на протяжении всего фильма, но не стану (потому что для меня это и так очевидно, а читателям едва ли будет интересен отдельный разбор каждой сцены).
В итоге я могу сделать несколько выводов:
1)Основным материалом для анализа поведения героя должны быть слова, интонация и выражение лица и их соответствие/несоответствие. При этом «внутренней» реакцией у Вонки всегда является именно выражение лица, а не слова;
2)Образ Вилли Вонки гораздо сложнее и разнограннее, чем это кажется на первый взгляд. Более того – Депп сыграл его НАМНОГО интереснее и пластичнее, чем он прописан в первоисточнике (об этом я ещё, может быть, напишу попозже).
3)Всем, кто не смотрел фильм – смотреть немедленно, а кто смотрел – пересматривать:-) URL записи+1 в коллекцию фильмов